Классическое здание — собачья конура
Как менялся Петербург на протяжении столетия? Как город выглядел в послевоенное время, оттепель, 90-е? Почему важно, на какой высоте висит уличный фонарь? Как изменилась школа реставраторов? На эти вопросы знает ответы Елена Андреевна Осипова
Елена Осипова — художница и политическая активистка. Её называют «совестью Петербурга», но это прозвище ей не нравится. Она критично относится к власти и не боится выходить с плакатами на городские улицы.
Елена Осипова — художница и политическая активистка. Её называют «совестью Петербурга», но это прозвище ей не нравится. Она критично относится к власти и не боится выходить с плакатами на городские улицы.
Послевоенное время
Власти выделяли деньги на восстановление зданий, разрушенных во время войны. Тогда наладили капитальный ремонт. В каждом районе был маневренный фонд, хорошие большие квартиры для временного жилья. У меня так подругу с Фурштатской на Моховую переселили на два года, пока капитальный ремонт делали. Когда они с семьёй вернулись в свою старую квартиру, то там даже провели воду и сделали ванные комнаты. Дома старалась восстанавливать как можно быстрее. Не район за районом, а всё сразу. Дома, которые имели историческую ценность, сохранялись. Особенно фасады: внутри могли перестраивать, а фасад не трогали. Если дом был полностью разрушен и не имел никакой культурной ценности, то на его месте просто отстраивали новый.
Оттепель
Реставрации велись основательно. Повезло Юсуповскому дворцу, я как раз там училась в художественной студии 10 лет. Там восстанавливали всё. Каждую ручечку, каждую деталь. Такие мастера хорошо оплачивались. Во времена моей молодости всё сохранялось. Старались больше реставрировать и меньше отстраивать.
90-е
Картина города несильно изменилась, не было реконструкций, но и ничего не разрушали. Тогда было не до реставраций и капитального ремонта. Всё изменилось позднее. Появление огромных вывесок, новых застроек – всё началось в 2000-е.
Наше время
Вот на улице стояло классическое здание, а несколько лет назад за ним водрузили огромный серый «небоскрёб», и я теперь всем говорю, что это классическое здание – собачья конура. Огромный массив закрыл небо. Архитекторы, когда строили, всегда рассчитывали, как дом будет смотреться на фоне неба. Район Коломны. Там уже достаточно расселённых домов. Они просто так пропадают и разрушаются. Великолепные лестницы, витражи, а предприниматели просто ждут, когда они окончательно развалятся, чтобы можно было строить новое. Реставрационные академии не поддерживают, новое поколение не учат. Сейчас всё скорее-скорее. Используют плохие недолговечные материалы, чтобы менялись чаще. Раньше вещи делались на века. У нас город-музей, должны активнее работать именно на это.Центр нужно сохранять. Мансарды тоже нарушают высоту зданий. Башня Вячеслава Иванова потеряла свой вид. Настроили мансард позади, башня стала неприметной. Освещение изменилось. Фонари делают не на той высоте. Мешают жить людям, дом теряет объём, становится плоским. И покраска домов меняется. Берут первоначальный цвет и добавляют много белил. В итоге дом становится светлее, быстрее пачкается. Не соблюдается контраст, с той же колонной, например. Несоблюдение цветовой палитры приводит к потере объёма. Правда, такое не только у нас, это и в европейских странах происходит. За музеями следят. В Эрмитаже, Русском музее, к счастью, всё учитывают: и объём и колера. На Басковом переулке делают застройку мелкоэтажную, это соответствует стилистике города. Такие застройки не портят общую картину. Есть некоторые улочки, которые не изменились с моей молодости: Радищева, Некрасова, Литейный проспект более-менее, у Владимирского собора, Моховая, не считая за домом Боссе. Дворики сохраняются. Где-то ничего не меняют, а если меняют, то в лучшую сторону. Таврический сад по большей части сохранился. Каждый раз летом хожу туда с этюдником и рисую с натуры.
Вместо нимфы степная баба
Иногда петербуржцы и туристы негодующе спрашивают: «что это?», видя только отреставрированный фасад. Как власти допускают некачественную реставрацию? Узнаем у редактора интернет-газеты «Канонер» Дмитрия Ратникова.
В Петербурге немало грамотных реставраторов. И они действительно занимаются своим делом профессионально. Грубых примеров реставрации у них не найти. Сложнее с домами, которые не признаны памятниками. На них порой примечательный декор, но должного контроля нет – КГИОП бессилен, это не его территория. В этом вся проблема. Облик центра города сильно менялся до кризиса 2008 года и сразу после него. Появилась куча стекляшек, снесено много старинных зданий. Потом приняли ряд законов и поправок к ним, а потому сейчас изменение облика не такое заметное. И для Петербурга это очень хорошо. Время градозащитников было как раз около десяти лет назад, особенно расцвело во время борьбы с «Охта-центром». Сейчас тема не самая популярная. Но не потому, что всем надоело, а потому, что градозащитники приучили чиновников и девелоперов бережнее относиться к городу, знать, что попытка обмануть тут же переродится в скандал.
Орнамент на фасаде дома на Малой Посадской, 17 – объект культурного наследия. После реставрации композиция потеряла объём, стала проще и схематичнее
В конце 90-х ограда «Спаса на крови» была восстановлена. В 2017 три ее детали вновь отреставрировали. Элементы потеряли форму, некоторые из них их перепутали местами.
В 1907 году на архитектурной выставке в Париже Василий Косяков получил золото за «дом печального ангела». В 2013 здание на пересечении Жуковского и Восстания отреставрировали. Теперь нимфу музыки градозащитники зовут «степной бабой».
Где можно увидеть некачественные реставрации?
Фото: Градозащитный Петербург, Ксения Зайцева
Авторы