В реальности об отречении Константина стало известно почти доподлинно ещё 6 декабря. С тех пор члены тайного общества активно готовились, поэтому подобных колебаний за два дня перед восстанием у Трубецкого быть не могло. Нет, конечно, он вплоть до позднего вечера 13 декабря обсуждал с узким кругом, как велики силы будущего восстания, он находился в состоянии крайне нервном и испытывал разные сомнения, но сказать Рылееву за день до восстания, что выступать они не будут, Трубецкой ну никак не мог. Тем более, что у него был план вооружённого захвата власти, для осуществления которого, по его собственным словам, хватило бы и одного полка. Более того, Трубецкой был назначен диктатором ещё 8-9 декабря! Посредством голосования. А не спонтанно в ночь перед восстанием. А 12 декабря состоялось итоговое собрание членов общества, которое сыграло решающую роль – там были распределены роли на утро 14 декабря – кто каким полком руководит, кто за что отвечает. И там же окончательно произошёл неожиданный сговор внутри декабристского общества, который обрёк восстание на поражение – но об этом чуть позже…

Начнём с того, что присяга Сената изначально была назначена на семь часов утра. И восставшие вовсе не рассчитывали успеть к ней. Это было невозможно – полки всегда присягали после правительственных учреждений, а поднять солдат на бунт можно было исключительно после объявления новой присяги! Поэтому начало восстания было запланировано примерно на восемь утра, после присяги сенаторов. «Застанут они сенаторов в Сенате или нет – их совершенно не волновало. Во всяком случае, нет ни одного указания, что они беспокоились по этому поводу» (Гордин, 382). Согласно показаниям, данным позже на допросах, они собирались собрать сенаторов позже – добровольно-принудительно.

В реальности восстание было гораздо более технически продуманным и гораздо менее спонтанным и зависящим от недоразумений, вроде переноса времени присяги, чем хотят представить авторы сериала.

Увы, в сериях, посвящённых восстанию, логика сериала терпит крах, более, чем где-либо. И у этого есть две причины:

1. Во-первых, ничего не сказано про план, существовавший у Трубецкого. Восстание 14 декабря часто пытаются представить стихийным. В реальности же организация вооружённого восстания началась практически сразу, как членам общества стало известно о тяжёлой болезни императора Александра (25 ноября). А начиная с 6 декабря, когда стало известно об отречении Константина, подготовка к восстанию шла денно и нощно. Трубецкой составил план, благодаря которому одержать победу можно даже очень незначительными силами (об этом плане на допросах подробно рассказал Рылеев, а в итоге информацию о нём подтвердил и сам Трубецкой). Как?

Александр Якубович с гвардейцами и измайловцами, если те поднимутся, должен был взять штурмом плохо охраняемый Зимний дворец и арестовать царскую семью и гвардейский генералитет, собравшийся там с целью присяги Николаю. После этого собравшиеся на Сенатской площади московский и иные полки должны были надавить на Сенат, если необходимо, взять здание (Гордин, стр.334). Но без захвата Зимнего стоять на Сенатской площади не имело смысла! А Зимний взят не был. Никто даже не пошёл его штурмовать. Утром 14 декабря Якубович отказался от своей роли. Именно поэтому мятежные полки к середине дня 14 декабря оказались в столь глупой, с позволения сказать, ситуации.

2. Отсутствие упоминания плана – первая проблема. Вторая же заключается в том, что решающий для восстания персонаж Александр Якубович, тот самый, который должен был взять Зимний дворец, в сериале отсутствует в принципе! Тогда как отказ Якубовича вести полки на Зимний был одним из главных факторов провала мятежа.

Почему же Якубович отказался? Не будем останавливаться на его биографии, любопытный читатель без проблем найдёт эту информацию в интернете. Скажем только, что этот полковник едва ли он имел чёткие политические взгляды. Зато в нём было много обиды на существующий режим (за свою прежнюю ссылку – о, он даже сообщал всему свету, что намеревается убить императора Александра и был в ярости на заговорщиков, когда тот умер своей смертью, ведь это они не позволили ему совершить убийство) и очень много романтизма и амбиций. А ещё он нравился солдатам, был лих и красноречив. И именно на это делали ставку члены тайного общества, выдвигая его на главные роли. Но Якубович не хотел быть «одним из», он хотел получить всю славу революционера, к тому же, в обществе ему твёрдо пообещали, что он будет военным вождём восстания. И поэтому когда Трубецкой был выбран диктатором, ожидания Якубовича оказались обмануты. «Приезд Трубецкого и выборы его диктатором отодвинули храброго кавказца на второй план. Если бы ситуация была сомнительной, Якубович без особых терзаний отошёл бы от общества. Но после 9 декабря (пик деятельности по подготовке восстания, когда стало более-менее понятно, кто его поддержит – прим. моё) победа заговорщиков представлялась вполне реальной. И Якубович видел, что он упускает возможность войти в историю как вождь победоносного восстания и освободитель России».

Кстати, параллельно с обсуждениями будущего мятежа Якубович, ранее сосланный, хлопотал о своём возвращении на службу в прежних чинах… Верхушку общества составляли идейные люди (Рылеев, Трубецкой, Бестужевы, Пущин и другие), но была ещё так называемая декабристская периферия – люди с более размытыми идеями и взглядами, которые могли поступить по разному в зависимости от обстоятельств. К периферии относился и Якубович. Если бы царская власть дала ему столько же возможностей для реализации своей романтической лихости и удовлетворения амбиций, сколько потенциально могло дать восстание, о, он с радостью выступил бы за царя. Любого.

Но в тайных обществах нашёлся человек, готовый предложить Якубовичу первую роль в восстании. Правда, при своём идеологическом руководстве. Это Батеньков. Тот самый, деятельность которого в сериале почему-то показана совсем иначе.

У него были свои мотивы. Во-первых, Батеньков был убежденным реформатором. Видя невозможность реформ при нынешней власти и ещё меньшую их вероятность при Николае, он примкнул к тайному обществу. Однако он до последнего пытался найти менее кровавый путь. Так, например, вопреки плану Трубецкого Батеньков настаивал на необходимости переговоров, а не прямого свержения власти. Переговоров под давлением мятежных полков, конечно. Но было и «во-вторых». Батенькову были очень свойственны бонапартистские тенденции. Он хотел быть не просто революционером, как Якубович. Он хотел определять дальнейшую политическую жизнь страны. Заговорщики обещали назначить его членом Временного правления, который планировали создать сразу после успеха восстания. Однако кроме Батенькова во Временное правление планировалось назначить Мордвинова и Сперанского. А при последнем Батеньков не смог бы играть решающую роль, он хорошо это понял и даже напрямую признавался в этом на допросах (Гордин, 338)

Вероятнее всего, Батеньков с Якубовичем сблизились после 6 декабря и решили действовать с опорой друг на друга.

На горе тайного общества к этой паре присоединился полковник Булатов. И это тоже была мощная фигура. Он должен был вести лейб-гренадер, но, попав в общество недавно, не смог оценить ситуацию трезво. Он решил, что Рылеев и Трубецкой хотят только сменить существующую династию на династию Трубецкий. Проще говоря, заподозрил верхушку общества в стремлении к бонапартизму (это было значимое и опасное для офицерства того времени понятие, так что оно будем мелькать часто!). А познакомившийся с ним 12 декабря, за 2 дня до восстания, Якубович сомнения Булатова разглядел и грамотно ими воспользовался. В личном разговоре он убедил Булатова, что сам в обществе недавно (врал, конечно) и тоже подозревает его верхушку в желании узурпировать власть.

Вечером 12 декабря, после итогового собрания, Якубович и Батеньков договорились действовать сообща и не подчиняться плану Трубецкого. 14 декабря около 6 часов утра Якубович сообщил, что отказывается выполнять свою роль. Булатов через несколько часов тоже.

Поведение Трубецкого не ясно зрителю! А почему? Именно потому, что ни слова не сказано про его план, который был сорван в начале дня Якубовичем, Батеньковым и Булатовым. Срыв плана означал для Трубецкого провал чётко подготовленного слаженного восстания, а в революционную импровизацию, в отличие от того же Рылеева, он не верил.

Он и правда не возглавил восстание. Но волновала его не только перспектива быть повешенным. Его волновало, сколько людей погибнет, если он выйдет командовать заведомо провальным и кровавым восстанием. Именно поэтому в течение всего дня он колебался.

Но он и правда весь день находился рядом с Дворцовой и Сенатской и даже виделся с Николаем – правда, встретились они случайно и не общались. И уж точно Трубецкой не делал Николаю сомнительных предложений, как это показано в сериале.

А вот кто вёл себя подобным образом – так это Якубович. Весь день он метался от восставших к императору, каждую из сторон заверяя в своей поддержке и обещаясь предпринять что-то, чего в итоге, конечно, не предпринимал. По непонятной причине такая роль отдана в сериале диктатору.

«С Трубецким, изнурённым бешеной деятельностью последних дней, гигантской ответственностью, которую он на себя взял, – не просто за судьбы десятков офицеров и тысяч солдат, а за судьбу России! – потрясённым отступничеством Якубовича и Булатова, измученным ожиданием и сомнениями последних часов, произошло то, что сегодня мы называем нервным срывом» (Гордин 535). Откровенно говоря, в той ситуации, в которую попали восставшие после срыва плана, едва ли присутствие самого Трубецкого могло что-либо изменить – кроме числа повешенных. Оговоримся, что заменить Якубовича и Булатова и возглавить взятие Зимнего он не мог – в его подчинении не было полков, а поднять свой полк на бунт или передать полномочия им командовать может только его непосредственный командир. Трубецкому могли бы передать в управление некоторые восставшие полки, например, московцев, но все они вышли к площадям тогда, когда в Зимнем уже предупреждены были о восстании, и была выставлена оборона, то есть – пропадал эффект внезапности атаки незащищённого дворца.

По иронии судьбы в ссылке Трубецкой с Якубовичем много лет будут жить вместе – декабристов селили по двое…

Действительно, та ситуация, в которой оказались восставшие у Сената, когда стало ясно, что Зимний никто не брал, а Трубецкого нет, не предполагала никаких действий. Атаковать восставшие не могли, поскольку были окружены. Всё, на что они могли надеяться – что с наступлением темноты многие солдаты и офицеры перейдут на их сторону. И они ждали темноты.

Оболенский изначально был назначен руководителем штаба восстания (на том самом собрании 12 декабря), и в тот момент, когда стало ясно, что Трубецкой не выйдет, он действительно взял командование на себя.

Оболенский играл очень большую роль в подготовке мятежа. Так, например, утром 14 декабря он столько метался по городу, объезжая полки, что загнал до смерти свою лошадь. Это значимый, да и просто драматургически интересный эпизод, жаль, что он не показан – хотя, конечно, всего в сериал не уместишь.

«Из трёх лидеров, на которых держалась подготовка к восстанию, – Трубецкого, Рылеева, Оболенского, – только Оболенский до конца и с полным достоинством прошёл день 14 декабря. Отсутствие Рылеева на площади после часу дня, его первое показание во дворце, поставившее в труднейшее положение тех, кого допрашивали после него, в том числе Трубецкого (Рылеев назвал абсолютно всех и рассказал почти всё – прим. моё), говорят о том же самом нервном срыве» (Гордин 535)

В сложившейся после срыва плана Трубецкого ситуации восставшие действительно могли только ждать ночи, обороняться и делать попытки переговоров, давя на правительство. То есть в итоге был реализован скорее план Батенькова, чем Трубецкого – выйти и давлением потребовать от правительства реформ, без смены строя и власти, без кровавого переворота. Но и этот вариант, как мы знаем, не удался.

Восстание под руководством Оболенского было расстреляно. А Рылеев и Трубецкой на самом деле ушли с площади сильно раньше…