Сквозь тернии к белому халату

Я врач, хотя в моей семье медиков не было. Ситуация нестандартная.
В детстве я собирала всякие шприцы, иголки. У меня был самодельный фонендоскоп, скальпель из палочек. Нормальные девочки играли в куклы- я играла в доктора. Я убила кучу игрушек: накачивала их водой, делая уколы и капельницы. После этого родители стали делать в утопающих дырочки, чтобы выпускать воду. В 12 я уже выбрала профессию. В то время я повредила ногу, и когда разговаривала с хирургом, называла его коллегой. «Нет, не болит, коллега. Можете зашивать, коллега».
С физикой-математикой у меня лучше, чем с биологией и химией. Сначала я поступила в Баумана. Потом забрала документы оттуда и подала их в первый медицинский. Из-за этого родители устроили скандал. Это было большое приключение.


Рай в шалашике

В студенчестве начинается: "мне всё надоело, личной жизни нет, времени нет вообще ни на что". Хочется спрятаться под одеяло, сделать там шалашик и всё: "не трогайте меня, пожалуйста".
После таких состояний следует подъём- для него у меня есть две причины.
Эмоциональный отклик. Волна отдачи поднимает и ты понимаешь- всё было не зря.
Трепетное отношение к устройству человеческого тела. Оно гениально. Я поклоняюсь способностям тела и функциям. Это очень вдохновляет.
Потом подъём проходит и ты снова в шалашике. Это синусоида.


"Борщи вари, рожай детей"

Врачи работают на 2-3 ставки. Времени на дом и семью остаётся мало, так что женщина-врач, как хранительница семейного очага, урезана.
Я выбрала не женские специальности: анестезиологию и реанимацию. Хотя изначально мне говорили: "зачем тебе это? Иди лучше домой, вари борщи и детей рожай".
Многие привязывают специальности к гендерам. На самом деле, женщинам ближе терапия, мужчинам- хирургия, например. Но я знаю много женщин-хирургов и мужчин-терапевтов. На каждый горшок своя крышка, каждому человеку своё место.


Не пилот космического корабля

Один мальчик длительное время находился в отделении, но в игровой быть не мог- так вышло. Я работала с ним индивидуально. Он любил космос, как и я. Мы сроили звездолёты, устраивали космические бои. Однажды после игры он лёг, повернулся к стене и сказал: "всё-таки женщина не может быть пилотом космического корабля". Зацепило. Пришлось искать человека, который может быть пилотом. Я нашла и познакомила его с мальчиком. Столько счастья у ребёнка я не видела никогда.


Волонтёры Алмазова

Внутри совета молодых учёных и обучающихся появился комитет волонтёрской толерантности. Нас было двое, и мы не знали, чем заниматься. Мы хотели что-то делать, но что? Как-то мы просто пришли в детское отделение и поиграли с детьми. После этого мы поняли, что для достижения чего-то глобального нужно задействовать всех, но при этом можно не звать их на отделение. Мы устроили первую акцию по сбору канцелярии «Раскрась весну детям». Получили большой эмоциональный отклик и несколько последователей. Потом была следующая акция.
Самая большая гордость- создание семидневного дежурства у девочки, которая передвигается на коляске. Среди волонтёров и работников центра откликнулось большое количество людей, мы составили за 2 дня график. Мама оставила девочку на нас и через неделю забрала целого и невредимого ребёнка.


Сердце только сердцем

Был как-то дедушка с крайне неблагоприятными прогнозами. У него была очень шустрая невестка. Как-то она залетела в палату с криками: «Ты собираешься умирать? Ты обалдел? Мы ремонт в твоей комнате делаем, я столько денег зря угрохала? Такой потолок сделали, а ты- умирать?» Каждый день она носила к нему в палату пачками плинтуса, кафели, паркеты, обои. Дед очухался. Это участие в жизни человека, желание помочь стало лекарством и сыграло роль в лечении. Никакие средства медицины не помогут, если в лечении нет какой-то эмоциональной составляющей.