Квартал исторических зданий в центре Выборга за всю свою историю успел побывать царскими казармами, концлагерем для красных и советской военной частью. В 2016 году Министерство обороны передало этот объект в пользование Военному музею Карельского перешейка.

Музей вырос из личной коллекции историка и писателя Баира Иринчеева. За множество лет изучения Советско-Финской войны и походов по развалинам финских оборонительных укреплений, чердак на даче писателя пополнялся будущими экспонатами. В 2013 году был основан Военный музей Карельского перешейка, а спустя три года удалось получить территорию в центре Выборга, оставленную военными.

«Нельзя сказать, что всё делал я один, это общее усилие многих людей, – рассказывает директор музея Баир Иринчеев, – несколько частных коллекционеров дали свои вещи для музея. Сейчас работает порядка 20 добровольцев. Территория до нас была заброшена три года и представляла собой помойку. Отсюда вывезено 30 контейнеров мусора. Это всё – частная добровольная инициатива».

«Да, мы получили два гранта, на которые закупили манекены и построили диораму, но электричество, охрана и уборка снега – всё на нас. Мы не государственная организация, делаем всё за свой счет и на свой страх и риск. Книги издаем, экскурсии проводим – отсюда деньги на обеспечение».

Весной 2018 года в музее открыли диораму, посвященную Советско-Финской войне. Внутри одного из корпусов воссоздали поле боя с укреплёнными точками, танком и солдатами, у каждого из которых есть реальная биография. Финансирование удалось привлечь с помощью Фонда президентских грантов:

«Если бы не добровольцы, мы бы до сих пор её строили. Из пяти миллионов, которые мы получили, полмиллиона не успели потратить за отведенное время, поэтому их пришлось вернуть, что, на самом деле, справедливо. Фонд президентских грантов работают очень современно: в XXI веке все документы в электронном виде и т. д. Потратить деньги на то, чтобы помахать флагом и сказать, что мы занимаемся патриотизмом – это легко. А вот придумать то, что действительно поможет изучению истории – сложнее».

«Диорама получилась очень неплохо, спасибо добровольцам. Это было коллективное творчество. Мы в процессе что-то придумывали, добавляли, убирали. Это получится, это – нет. А что-то вообще надо делать не так, как мы планировали».

Сейчас музей открыт только по выходным – зима. Туристический поток очень слабый, поэтому работать постоянно – это путь к невосполнимым убыткам, особенно когда приходится тратить много денег на отопление и электричество:

«Финнов приезжает достаточно много летом, но зимой они скорее в какой-нибудь Таиланд поедут, это традиционно для их рынка. Если сейчас появится парочка – то это уже хорошо. Газеты финские пишут иногда, туристы катаются. Мы подавали совместно с финнами на грант Евросоюза, не выиграли ничего, но будем пытаться ещё. Китайские туристы – нужно работать, чтобы их привлекать, а время на это не всегда есть. Их становится всё больше в Выборге, это видно, но они скорее просто шатаются по городу. К нам заходят студенты, которые по-русски понимают».

Денег на масштабную рекламную кампанию в интернете у музея нет. Главные средства продвижения – это издание книг по Советско-Финской войне и поддержка паблика «Цифровая история».

Бывшие казармы находится далеко не в идеальном состоянии: отсутствует центральное отопление, краска и штукатурка во многих местах слезла.

«Существует много трудностей с тем, что комплекс зданий – это объект культурного наследия, – объясняет Баир Иринчеев, – предмет охраны не определен и по-хорошему тут и ремонт начинать нельзя, сначала нам должны сказать: что можно трогать, а что нельзя. Потом нужно разработать проект реставрации, должна быть лицензированная контора. Всё это стоит 10 миллионов. Потом материалы подаются в государственные органы, и только когда они утвердят, можно что-то начинать. Если бы не это, мы бы уже много чего здесь сделали. Поэтому сейчас – это консервация, поддержание объекта и ожидание экспертизы».

Детей и кадетов пускают бесплатно, но главное – чтобы приходили. Кроме музея Баир Иринчеев занимается детскими книгами про войну из серии «Прадедушкины медали»:

«Я писал эти книги как для своего сына, когда он был ещё маленьким. Начал пять лет назад и продолжаю этим заниматься. Задача – чтобы отец читал их вместе с ребёнком, там картинки хорошие, специально заказали дорогущие, но хорошие. Чтобы у ребенка сформировалось какое-то представление еще до того, как он полезет в русскоязычную Википедию, которая во многих моментах перекособочена».

«Реконструкции уже приелись, мне кажется это не то, что интересно молодежи. Сейчас действительно очень интересный период в музейном деле. Молодой человек должен прийти в музей за такими ощущениями, переживаниями и знаниями, которые он не получит на YouTube или в игре. Поэтому я не понимаю парки вроде „Россия – моя история", потому что там исключительно мультимедиа. Зачем человеку тащиться в какое-то новое здание, чтобы увидеть презентации или криво нарисованные ролики? В это вбухано какое-то нереальное количество денег, Россия – щедрая душа. Нельзя в музее просто поставить сенсорный экран, куда будет куча информации накачано и сказать: „мы интерактивные, у нас есть 20 тысяч страниц документов". Да кто пойдет всё это читать? Надо на сайт выкладывать. Главные вопросы: как сделать музей, который будет привлекать молодых людей? Что создать такого, чтобы они сюда пришли чтобы получить что-то уникальное? Как это сделать с должным уважением? Что нужно сделать, чтобы люди испытали какие-то чувства и запомнили это?»

Баир Иринчеев делится некоторыми своими планами, которые ему хотелось бы реализовать в музее. Например, существует идея восстановить кабину штурмовика Ил-2, которую наши в одной из деревень Псковской области:

«Можно восстановить её, поставить муляж пулемета. Неизвестный штурмовик возвращается в строй, но не чтобы воевать и убивать, а чтобы рассказать о тех, кто на нем сражался. Чтобы ребенок мог сесть на место стрелка, а перед ним была не просто игра, а презентация, где есть информация о воздушных стрелках. Например, что в самолете есть бронекапсула, а стрелок сидит вне её. Ил-2 изначально был одноместным, а потом поняли, что это плохая идея. Когда сделали место стрелка, перед ним, конечно был бронелист, а с боков он просто за фанеркой сидел. Поэтому потери среди воздушных стрелков были в десять раз выше, чем среди пилотов. Всё нужно рассказывать, есть концепция "educatement" – обучение и развлечение, но как сделать это хорошо – небанальный вопрос».

По территории ходят туда-сюда волонтеры: готовится съёмочная площадка для фильма «Ленинградская сюита» о балеринах Кировского театра во время блокады. Авторы обратились за помощью к музею. В Петербурге снимать ночные сцены сложно из-за светового загрязнения. В войну город был затемнен, а здесь можно устроить настоящий блокадный мрак. В субботник люди перетаскивают пианино, помогают с декорациями, убирают снег и мусор.

Один из добровольцев – офицер запаса Александр Леонидович работает волонтером в музее, проводит экскурсии:
«Я здесь с осени 2017 года. Мы принимаем участие в раскопках, делали диораму и экспозицию этого музея. Проблема в том, что после ухода военных здесь была ликвидирована котельная, отопления центрального нет. Сложно с бытовыми вопросами, но у нас много добровольцев. Есть постоянное ядро, порядка десяти человек, которые на все основные работы приезжают. Сейчас готовится павильон для фильма "Ленинградская сюита", строят декорации».

Музей не стал требовать денег за съёмку фильма на своей территории:

«Мы стараемся поддерживать такие проекты. Они снимут фильм за полмиллиона-миллион и, скорее всего, не заработают. Получат несколько призов на кинофестивалях, выложат на YouTube. То есть это чистое искусство, не коммерция. Глупо требовать с них деньги. Во всех этих делах я понял одну вещь: деньги – это реально не главное. Если у вас нет мотивированной команды, если нет видения, то можно и пять миллиардов спустить в унитаз. А если есть даже три миллиона и хорошая команда, то можно такое наворотить. Главное – это люди. Если у них есть мотивация, они все сделают. Если нет мотивации – никакими деньгами не поможешь», – делится с нами директор музея.